СОЛНЕЧНЫЕ КАМНИ ПУЛЕМЕТЧИКА И ДЕСАНТНИКА
Штрихи к портрету участника Великой Отечественной войны Григорьева Алексея Григорьевича
Пожелтевшие бумажные треугольники, письма с фронта, чуть потускневшие армейские фотоснимки, военные дневники с розоватого цвета обложкой, на которой напечатаны слова «Блокнот парторга» посередине и «Смерть немецким оккупантам!» в верхней левой части. И письма, и дневники (кстати, в количестве четырех книжек) заполнены красивым, убористым почерком. В них — чернильные записи фиолетового цвета, но большей частью простые карандашные, так называемые «химические». Автор этих строк, этих страниц маленькой и большой летописи Великой Отечественной — мой дед, прадед моей дочурки Настеньки Григорьев Алексей Григорьевич. Родился 27 марта 1921 года в деревне Пшонги Красноармейского района Чувашской АССР. Добрый человек, опытный земледелец, мужественный воин, прошагавший по тернистым, ухабистым, фронтовым дорогам до конца войны. Дедушкины записи, мне кажется, до сих пор пахнут порохом. В них отражение горечи первых отступлений, радости победных маршей, чувства любви к родной земле, к близким людям, к невесте. Ибо они сочинены в окопах, в блиндажах, перед атакой, после марш-бросков, в период затишья между боями.
В текстах книг о войне, разбросанных на столе для изучения хронологии войны, моя дочка Настя, пятиклассница гимназии №1 города Чебоксары, обнаружила запись: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен».
— А почему так? — неожиданно задала она вопрос и после некоторой паузы добавила: — Они же герои, все их имена должны быть известны.
Права ты, доченька! И рада за нее, что она с таким трепетом и любовью рассматривает красивое лицо своего прадеда на фотоснимках военного лихолетья, заглядывает в письма и дневники. Может, не совсем осознавая реальность того страшного времени, пронизанного страшной канонадой взрывов, алой кровью раненых и убитых, горькими слезами матерей. Прав каждый из нас, кто утверждает, что война не заканчивается до тех пор, пока не установлено имя последнего солдата. Правы все, которые убеждены, что война не закончена, пока не похоронен с почестями последний солдат. А нам с тобой, Настенька, очень повезло, что солдат Григорьев вернулся домой, пусть с множеством ранений. Вернулся и продолжил свой род. Благодаря нему живем на этом свете. И надо свято помнить тех, кто, погибая на поле брани, с последним вздохом созерцал, как в кинокартине, лица родных и близких, может, и не рожденных своих детей, внуков, правнуков.
Великой Победе — семьдесят лет. Всё дальше и дальше уходят в прошлое события той войны, Великой Отечественной, когда наша многонациональная Родина одержала победу над фашизмом, над этой чудовищной коричневой чумой двадцатого века. Миллионы погибших, раненых, пропавших без вести, разрушенные города и села, искалеченные судьбы. Уходят солдаты, вершившие эту победу. Уходит и память? К сожалению, да. С позиции сегодняшних дней нам трудно оценить степень их самоотверженности, мужества, преданности своей земле, матери, родине. Ветераны уходят. И голос протеста подать некому? Можно творить историю по своему усмотрению и заказам некоторых европейских и заокеанских неонацистов? Перекраивать память, заставлять нейроны мозговых клеток крутиться в обратную сторону… Как это делается на братской украинской земле.
Память человеческая. Это удивительное свойство — не статический носитель информации. Она живая. Значит, чтобы помнить трагические страницы истории Великой Отечественной войны, их надо перечитывать, изучать, постоянно дополнять, вновь и вновь обращаясь к архивам, историческим фактам и воспоминаниям очевидцев.
Из военного билета офицера запаса Вооруженных Сил СССР №159743 Григорьева Алексея Григорьевича:
11.Участие в боевых действиях, боевых походах и партизанских отрядах (где, когда и в какой должности).
Участвовал в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны:
Центральный фронт, 1941-1942, служба на должностях рядового и сержантского состава, стрелок;
Западный фронт, 1943, гвардии сержант, командир пулеметного отделения;
Второй Украинский фронт, 1944, гвардии лейтенант, командир взвода ПТР;
Воздушные десантные войска СССР, 1944-1045, 14 гвардейская десантная бригада, гвардии лейтенант, командир взвода.
Командир отделения пулеметных расчетов сержант Григорьев был дважды ранен в боях за Родину.
Первое ранение получил 21 декабря 1942 года в ходе масштабной операции «Марс». Немецкие бронетанковые войска начали наступление на север от города Белый на Калининском направлении. Немцы попытались оттеснить наши войска. Шли ожесточенные бои. Противник значительно превосходил в технике и людских ресурсах. В сентябре 1942 года полк, где служил пулеметчик Григорьев, был переброшен в Подмосковье, где доукомплектовался, а оттуда к 6 октября был переброшен к станциям Селижарово и Шуваево, где выгрузился. Однополчане совершили 170-километровый пеший марш от мест выгрузки к позициям в район населённого пункта Скворцово к западу от города Белого. Личный состав был совершенно истощён. 23 ноября приняли первый бой за деревню Дмитровка. 25 ноября перешли в наступление южнее города Белый, находясь на левом, ближнем к городу, фланге ударной группы армии. Затем вступили в ожесточенный бой за Дубровку. На данном участке вражеская оборона была особенно сильна. Их дивизия смогла продвинуться на небольшое расстояние до полудня, после чего штурмовала вражеские позиции весь день и всю ночь на 26 ноября при поддержке танкового батальона 219-й танковой бригады, но успеха не добилась. Ведя бои на непосредственных южных подступах к Белому, понесла колоссальные потери. 7-8 декабря дивизия ударом немецких войск с юга на Белый была рассечена надвое. По скромным оценкам, дивизия потеряла 60 процентов личного состава.
20 декабря маршал Г.К. Жуков, посовещавшись с командующим войсками И.С.Коневым, связался по телефону со Сталиным и порекомендовал официально завершить операцию. Получив согласие, приказал перейти к обороне.
В тяжелейших условиях, когда силы были слишком не равные, пулеметные расчеты под командованием сержанта Григорьева яростно отбивали атаки немцев. И вдруг взрыв сзади окопа. Осколок вражеского артиллерийского снаряда сразил сержанта. Это произошло при защите рубежей рядом с городом Белый Калининской области.
Из справки за №545 от 20 января 1943 года о ранении, выданной эвакуационным госпиталем №7719:
«В боях за Советскую Родину командир отделения пулеметных расчетов 54 гвардейского стрелкового полка 19 гвардейской стрелковой дивизии Калининского фронта тов. сержант Григорьев Алексей Григорьевич 21 декабря 1942 года был ранен. Диагноз ранения: осколочное ранение в области спины с проникающим ранением. Начальник госпиталя военврач 2 ранга (подпись)».
Второе ранение получил 27 апреля 1943 года во время Ржевско-Вяземской наступательной операции. В то время войска Калининского фронта освобождали от немецко-фашистских захватчиков северную часть Ярцевского района. 2 марта 1943 года немецко-фашистские войска начали отходить с Ржевско-Вяземского выступа. Войска левого крыла Калининского фронта вышли на ближние подступы к Ярцеву, на рубеж Царевич — Иванино. В ходе операции пулеметные расчеты сержанта Григорьева прошли с боями 150 километров и освободили от врага Львово, Репино, Мирополье, Кротово, Капыревщину, Зайцево и другие населенные пункты. Были созданы предпосылки для дальнейшего наступления на Ярцевско-Смоленском направлении. Лишь второе, при этом очень тяжелое ранение остановило победную поступь сержанта Григорьева. Вновь рядом взрыв. Вновь осколки. В этот раз минные. Но теперь их было много. Это произошло под городом Ярцево Смоленской области.
В военном госпитале рентгеновские снимки показали, что в теле раненого 14 осколков. Вытащили 12 из них. Два осколка осталось внутри на вечную память. Их достать в то время было, наверное, невозможно. Да и остались они внутри до конца жизни. Один — глубоко под спинной лопаткой. Другой — тоже глубоко, в левой части легких. Рядом с сердцем, расположенным, между прочим, тоже на левой стороне.
— Жить будешь, поставим на ноги, может, и повоюешь еще, — сказал впоследствии военврач, выполнивший сложнейшую операцию. — Крепкий ты мужик, понимаю, боли были адские, но ты молодец, выдержал. Не стонал, но крепко сжимал в кулаке какой-то белый камушек. Амулет Анечки, видать, спасал тебя. Раз ее имя часто повторял, когда я выковыривал скальпелем твои немецкие «подарки». Невеста что ли?
Из справки за №375 от 29 июля 1943 о ранении, выданной эвакуационным госпиталем №4230:
«В боях за Советскую Родину командир отделения пулеметных расчетов 54 гвардейского стрелкового полка 19 гвардейской стрелковой дивизии Калининского фронта тов. сержант Григорьев Алексей Григорьевич 27 апреля 1943 года был тяжело ранен. Диагноз ранения: слепые осколочные ранения в правый плечевой сустав с проникающими ранениями. Начальник госпиталя военврач 2 ранга (подпись)».
Раны были слишком серьезные. Тем не менее, он рвался на фронт. Вот и решило схитрить армейское начальство, будешь, мол, воевать, сержант Григорьев. Но организм бойца пока слишком слаб и не восстановился в полном объеме после серьезных ранений. Лучший вариант — учеба. Да и не помешало бы познать азы лучшей военной тактики. Через год закончил с отличием Кемеровское военно-пехотное училище. Получил звание лейтенанта. И вновь на фронт, на передовую. С сентября 1944 года до конца войны — в 14 гвардейской десантной бригаде Воздушно-десантных войск СССР.
В октябре 1944 года Воздушно-десантные войска страны были преобразованы в отдельную гвардейскую воздушно-десантную армию, вошедшую в состав авиации дальнего действия. В декабре 1944 года эта армия была на основании директивы Ставки Верховного Главнокомандующего от 18 декабря 1944 года преобразована в 9 гвардейскую армию. 14 гвардейская десантная бригада в составе этой армии в феврале 1945 года была сосредоточена в Венгрии юго-восточнее Будапешта. В марте-апреле 1945 года бригада участвовала в Венской стратегической операции (16 марта — 15 апреля), наступая на направлении главного удара фронта. В начале мая 1945 года в составе 2 Украинского фронта принимала участие в Пражской операции (6-11 мая).
Из дневника лейтенанта Григорьева:
«В сентябре 1944 года после окончания военного училища я вновь приступил к военной службе. У меня теперь звание лейтенанта и офицерская должность. Очень непривычно, но постепенно привыкаю. Ибо под моим командованием теперь не отделение пулеметчиков из 10 солдат, а взвод десантников из 50 бойцов. Дело имеем с парашютными прыжками, забросами на военно-транспортных самолетах в самые горячие точки боевых операций. Отвечать надо за каждого из них. Из белорусского города Лапичи, где я оказался после военного училища, нас забросили в венгерский город Сальмок. Оттуда пешим маршем в 25 километров дошли до города Абонь. Там впервые пришлось услышать заграничный иностранный язык. Забрасывали нас, десантников, на военно-транспортных самолетах то в одну, то в другую горячую точку. Как правило, после приземления с парашютом — сразу в бой.
Нелегким был марш для нас, гвардейцев, до Озера Балатон юго-западнее Будапешта. 16 марта 1945 года стоял яркий солнечный день. Артиллерийская подготовка была по всему фронту невыносимо огромного масштаба. Ровно 3 часа 30 минут длилась эта страшная музыка. А потом мы пошли в наступление. Особенно ценен мне этот листок, на обложке которого изображен красный знак гвардейца. Это личная благодарность. В ней записано: «Дорогой товарищ лейтенант Григорьев А.Г.! Приказом №306 от 24 марта 1945 года Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина Вам объявлена благодарность за участие в разгроме танковой группы немцев юго-западнее Будапешта и в овладении городами Секешфехервар, Мор, Зирез, Веспрем, Эньинг и 350 другими населенными пунктами».
450 километров прошли мы с боями по территориям Венгрии, Австрии, Чехословакии. Всего 5 благодарностей Главнокомандующего получил за овладение городами. Но первая мне по-особому дорога.
13 апреля 1945 года центр Австрии город Вена тоже в наших руках. Пришлось праздновать 1 мая в этом красивом городе. Парадным шагом прошли по центральной площади. А 9 мая, в конец войны, мы уже на территории Чехословакии. Жмем на машине к центру Праги. Позади остались чешские города Табор, Мелевско и другие населенные пункты. Как радостно встречали нас, победителей! Всюду цветы, радостные крики».
За боевые заслуги пулеметчик и десантник Григорьев Алексей Григорьевич награжден орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За взятие Вены», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» А всего их у него с учетом послевоенных — 9 наград.
Далее — вновь армейская служба. Глубоко в лесу затерялся городок под названием Тейково в Ивановской области, где стоял военный гарнизон, где обучали послевоенных призывников воинскому мастерству. Вот и направили сюда опытных офицеров, прошедших сквозь огонь, воду и медные трубы горнила войны для обучения молодых солдат. Среди бывших фронтовиков оказался и лейтенант Григорьев. Прослужил до осени 1947 года. Очень полюбил военную профессию. Но… Ах, эти осколки в легких и рядом с сердцем. Они жестоко напомнили о себе. Демобилизованный офицер с двойственными чувствами уезжал из красивого городка Тейково в сторону пристани. Во-первых, с печалью, что навсегда придется расстаться с мечтой об офицерской службе, во-вторых, с радостью, что возвращается на землю, которая взрастила его, где живут его родители, где его вот уже восемь лет ждет любимая Анисия. Помахал на прощание с военной службой платочком, подаренным ею, сжал в кулаке белый камушек. Прав, видать, тот военврач госпиталя, который извлекал осколки из его раненого тела. Действительно, этот амулет — его спаситель. Издав длинный, прощальный гудок, пароход отправился из Иванова вниз по Волге-матушке до Чебоксар. А впереди — гражданская жизнь.
Из воспоминаний Григорьевой Анисии Алексеевны, записанной на видеокамеру в июне 1997 года через 50 лет со дня их свадьбы:
«С Алешей мы дружили с детских лет. Жили-то в одной деревне. Повзрослели, полюбили друг друга. Это было перед войной. Нам было тогда 18 и 20 лет. Он работал счетоводом в Красноармейском райпотребсоюзе. Я зоотехник колхоза. Вечерами после всех домашних забот часто устраивались деревенские посиделки. Честно признаюсь, все девушки нашей округи были влюблены в него. А как же. Он был очень красивый, кудрявый, сильный и статный парень. Шутки и прибаутки так и сыпались из его уст. Но предпочтение отдавал мне. Часто гуляли в лесу Вотланзаказ по тенистым его тропинкам. Но больше всего нас тянуло к себе небольшое озеро Комун, образовавшееся давным-давно во время весенних разливов на речке Малая Шатьма. Это было наше любимое место. По берегам озера и речки лежали огромные белые камни. Чистенькие, солнечные такие. И почему-то они были всегда теплые. А вокруг росли огромные, раскидистые ветлы. Наши деревенские жители испокон веков здесь добывали эти камни для фундаментов по четырем углам строящегося деревянного дома. Этими же камнями мостили дорожки во дворе и перед домом, обкладывали внутренние, круглые стены погребов. Старожилы поговаривали, что эти камни защищают дома и людей от нечистых сил, невзгод. Даже способны лечить хвори и раны. А если молодая пара посидит на этом месте, то их любовь будет такой же крепкой и вечной, как эти камни. Кстати, перед домом, где мы потом стали жить, росла такая же красивая ветла, а рядом с ее огромным стволом лежали такие же огромные, плоские, гладкие камни белого цвета. Тоже наше любимое место.
Навсегда в памяти вечер в канун отправки Алеши в армию. Клялись в любви, давали обещание дождаться друг друга. Вся заплаканная, я вытащила вышитый платочек, уже намокший от моих слезинок, завернула им маленький белый камушек, взятый с места наших незабываемых встреч у озера рядом с речкой, и подарила ему на память. Он немножко растерялся, спохватившись, снял с шеи воротничок, они в то время были съемные, прикреплялись к рубашке петличками за пуговицы, и вручил мне. Вот он, этот воротничок. Я храню его до сих пор. А мой камушек-оберег, думаю, сохранила ему жизнь во время войны».
Лейтенант Григорьев после войны смог приехать впервые в отпуск лишь летом 1946 года. Времена были в то время тяжелые. А в армии жесткие порядки.
Из рассказа Соловьевой Глафиры Алексеевны, моей матери:
«Встречали моего будущего отца всей деревней, хлебом-солью. Особенно не было предела восторгу среди мальчишек. Ну а как же. Лейтенант, красавец в армейской форме, демонстрируя спортивную подготовку местной детворе, чтобы они успешно сдавали нормы ГТО, прокрутился на руках колесом за околицей от ворот в деревню до леса в сторону речки. Это около двухсот метров. Анисия, моя будущая мать, а в то время девушка-красавица, тоже пораженная этим эффектным зрелищем, виду не подала. Но внутренний голос ей подсказал: ее суженый должен быть именно таким, красивым, сильным, умным, чтобы дети их были достойными продолжателями рода. Не зря же преданно ждала восемь лет после той первой разлуки. Уже строили планы на семейную жизнь. Но лейтенанта срочно вызвали на место службы.
Вернулся лейтенант Григорьев домой через год, уже демобилизовавшись из рядов Вооруженных Сил. И поженились они. Но вначале сильно хворал. Лечила Анисия своего мужа всякими снадобьями, нутряным гусиным жиром, другими средствами, известными только ее роду. Поднялся, встал на ноги».
Родились четверо детей — Николай, Фаина, Глафира (моя мать), Леонид. Работал военкомом, председателем колхоза. Выучился на механизатора. Всю жизнь растил хлеб. Был мастером на все руки. Около ста домов в округе, построенных его бригадой, до сих пор помнят его золотые руки. А фундаментами строений служили всегда те же белые камни, добытые возле озера Камун, любимого места их встреч в молодые годы до войны. Знаменитый белый камень, наградивший Русь эпитетом «белокаменная», послужил материалом для строительства и изготовления украшений многих дворцов и храмов, выдержавших испытания веками. Известняк — древнейший природный материал. Широко распространенная горная порода. Эти камни возникли на Земле много миллионов лет назад на дне древних морей из морских осадков и занимают более десяти процентов всех отложений покрова нашей планеты. А поднялись они на поверхность на речке Малая Шатьма, чтобы стать крепким фундаментом домов, чтобы одарить семейные очаги теплом, благополучием, горячей любовью. Не простые они — эти камни. Солнечные, волшебные камни.
А завершать строительство всех домов доверяли исключительно Алексею Григорьевичу. Он прикреплял к окнам удивительной красоты наличники с неповторимыми резными узорами, выполненными им. И любуются ими люди до сих пор в благодарность фронтовику, творцу, человеку.
Ах, эти осколки в легких и рядом с сердцем. Они вновь жестоко напомнили о себе осенним сентябрьским днем 1986 года. Он, к тому времени уже пенсионер, помогал сельчанину в хозяйственном переустройстве. А для этого нужно было извлечь из ненужного строения отслуживший свой срок белые камни. Сильно напрягся и почувствовал резкую боль. Сдвинулся с места старый осколок, пробил плевру, эту защитную пленку вокруг легких. И стал царапать сердце. Оно в неведении продолжало пульсировать — то расширяться, то сжиматься. А осколок, это проклятье войны, продолжало царапать, царапать, царапать… Может, от того, что белый камушек-амулет неизвестно как потерялся к тому времени. И не смог защитить сердце фронтовика…
В роду моего дедушки Алексея Григорьевича этот солнечный камень — в особом ряду. Была неразглашаемая традиция — вручать рекруту, уходящему на армейскую службу, маленький белый камушек. В котомку клали шартан, по-особому приготовленное чувашское мясное блюдо, которое могло храниться месяцами, не теряя своего качества и вкуса. А под крышей над потолком дома на незаметном месте вешали холщовый мешок, заполненный лесными орехами. Если эти орехи высохнут или сгниют, значит, погиб родной человек на поле брани. Наши предки все возвращались живыми. С этими камушками-хранителями в кармашках.
Его прадед Алексеев Николай Алексеевич, родившийся в 1854 году, в дорогу брал этот священный камушек. Участвовал в русско-турецкой войне. Оборонял Шипку. Шипкинский перевал до сих пор является одним из символов стойкости и мужества русских воинов. Для Болгарии это имя – святыня. Здесь произошла одна из главных битв, которая принесла свободу болгарскому народу после почти пятивекового османского ига.
Его дед Николаев Григорий Николаевич, родившийся в 1883 году, с таким же талисманом отправился служить в царскую армию. Стал матросом знаменитого броненосца «Князь Потемкин-Таврический», более известного как «Броненосец Потемкин».
Из статьи «Уроженцы Чувашии — участники вооруженного восстания на броненосце «Потемкин» в Сборнике научных трудов Научно-исследовательского института при Совете Министров Чувашской АССР:
«На броненосце «Потемкин» служили несколько наших земляков. Среди них матрос Николаев Григорий Николаевич. Он, уроженец деревни Пшунгасы, выселка села Веденское (ныне Пшонги). Был призван на флотскую службу из уездного города Цивильск Казанской губернии. Стал свидетелем бунта на корабле, который начался 14 июня (по новому стилю 27 июня) 1905 года из-за некачественной пищи. Команда отказалась брать баки для борща с испорченным мясом и демонстративно ела сухари, запивая их водой. В ходе вооружённого выступления матросы захватили корабль в свои руки. Броненосец был вынужден бороздить по волнам Черного моря. Заходил в Одессу, Феодосию. Из-за угроз расправы царских властей над матросами 19 июня «Потёмкин» пришел в румынский порт Констанца. Румыния отказалась выдать бунтовщиков российским властям. Часть матросов снялась с корабля. Они решили вернуться в Россию самостоятельно. Ушли из чужого города пешком. Лишь через 4 года Николаев Г.Н. вернулся в родную деревню»
А в роду моей бабушки Анисии Алексеевны родственницы по женской линии издавна славились умением лечить боли и всякие хвори. Моя мать Глафира Алексеевна может словом внушить хорошее настроение. Тонкий психолог, одним словом. Ее мать Анисия Алексеевна поставила на ноги своего мужа после страшных военных ранений. Мать Анисии Алексеевны Агафия Афанасьевна была известной народной целительницей. У нее всегда были под рукой снадобья, отвары, лекарственные травы. Быстро и без следа могла удалять бородавки на теле, ячмени на глазах. Мать Агафии Афанасьевны, могла ставить сломанные кости суставов на место, править вывихи. Удивительные способности этой женщины описаны в медицинской литературе. Но она сама фигурирует в них лишь под именем «неизвестная чувашская крестьянка из деревни Унгасемы».
Из книги «Драматическая медицина», изданной в 1938 году: «Американские ученые, побывавшие в дореволюционное время в глухих селениях Поволжья, в своих научных трудах описали уникальный случай из народной целебной практики в чувашском селе. Один бедолага вывихнул бедренный сустав, часть ноги от таза до коленного сгиба. Привезли его к местной целительнице. Силы ее рук было недостаточно, чтобы вытянуть кости и поставить их на место. Тогда она попросила поставить две телеги рядом друг за дружкой. На одну телегу сзади положили пострадавшего, так, чтобы ноги оказались на другой телеге. Крепко привязали бечевой туловище и вывихнутую ногу к телегам. Запрягли лошадь. Женщина завязала глаза лошади полотном из холстины, но так, чтобы лошадь могла видеть только ее с нижней части ткани. Велела одному мужику взять кнут и ударить по крупу кобылы. От неожиданности после удара кнута лошадь резко рванула вперед. Но также резко остановилась, услышав успокаивающий голос женщины, крепко держащей за узду, надетую на голову лошади. Мгновенной растяжки мышц было достаточно, чтобы костные суставы встали на свое место».
Неудивительно, что из нашей родни много известных врачей — Леолила Яковлевна, Галина Феофановна, Вера Ильинична — всех не перечислить. Вот и думаю, а вдруг проснутся вновь гены по женской линии. И захочет дочка Настя стать врачом. Впрочем, пусть подрастет и решит сама.
А сейчас она внимательно рассматривает военные фотоснимки прадеда, фронтовика, лейтенанта Григорьева с двумя маленькими звездочками на погонах. Кидает взор на портрет деда Соловьева Валериана Мефодьевича, моего отца. На его погонах тоже две звезды, но они побольше. Он — подполковник. В молодые годы тоже стремился на службу в Советской Армии. Тогда иначе и быть не могло. Коль не пропах армейским потом, не получил солдатскую закалку, грош тебе цена, значит, и в женихи не годишься. Его призвали в 25 гвардейскую стрелковую Синельниковско-Будапештскую Краснознамённую орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизию.
Из истории чапаевской гвардейской дивизии:
21 октября 1965 года состоялся первый шефский призыв в знаменитую 25-ю дивизию, носящую имя легендарного полководца, нашего земляка Василия Ивановича Чапаева. Дивизия Чапаева покрыла себя неувядаемой славой в годы Великой Отечественной войны. Дала родине 78 Героев Советского Союза, 4 из них — наши земляки, они отличились при форсировании Днепра. С 1965 года Чувашский обком комсомола взял шефство над дивизий Чапаева. До 1990 года в дивизию ежегодно отправлялись 100 лучших сынов из Чувашии по путевкам. Сейчас дивизии не существует. Она осталась только на Украине. Но без имени «чапаевской». Тем не менее славные традиции — в памяти людей, которые служили в ней.
Есть, кому продолжить славные традиции моего отца и моего деда. Подрастают Артем и Саша, сыновья моей сестры. И еще. Надо бы подсказать отцу, ветерану этой славной дивизии, пусть с однополчанами начнут движение по возобновлению на территории России армейского подразделения с чапаевским именем и под чапаевским знаменем и восстановлению чапаевского призыва.
Солдаты, вершившие эту победу. Много их в нашем роду. О них будут отдельные рассказы-воспоминания. Есть труженики, которым сердце подсказало в тылу Отечество спасать. Будут отдельные рассказы об Анисии Алексеевне, бабушке по материнской линии, о Николаевой Александре Петровне и Николаеве Мефодие Николаевиче, бабушке и дедушке по отцовской линии. Обо всех других, которые этот день Победы приближали, как могли.
Время безжалостно. Уходят победители. Но память о них останется на века. Ибо прошлое, хранящееся в памяти, есть часть настоящего и будущего. Похоронили фронтовика на сельском кладбище с фашистским осколком возле сердца, но с красной звездой на обелиске. Она, эта пятиконечная звезда — из «Знака гвардейца», обрамленная венком из лавровых листьев, над которой поднимается красное знамя с надписью «ГВАРДИЯ». И на поле битвы, и в мирной жизни он всегда был гвардейцем. Гвардейцем остается в нашей вечной памяти он, пулеметчик и десантник, сержант и лейтенант, земледелец и строитель Григорьев Алексей Григорьевич. А рядом — могила подруги, жены, спутницы жизни Григорьевой Анисии Алексеевны, через восемь лет дождавшейся семейного счастья. И глядят на них, на лейтенанта Алешу и труженицу тыла Анисию, с южной стороны солнечные белые камни, мощные пласты которых выползают из недр земли на берегу речки Малая Шатьма возле озера Камун. Безмолвные свидетели красивой любви, хранители памяти.